Сент-Женевьев-де-Буа - Страница 53

Так продолжалось долго, почти до самой войны. Потом они на некоторое время потеряли друг друга из вида. То есть Леха постоянно мельтешил перед глазами, часто появляясь на экране — он становился все более популярным телевизионным журналистом. А потом судьба свела их вновь И снова они были полезны друг другу, и друг друга не подводили. Леха сам появился на войне и рискованно пустившись, как впрочем всегда, во все тяжкие, добрался до Беса, который к тому времени был уже заметной, а потому труднодоступной фигурой.

Результатом их новой встречи стало то, Леха получил возможность снимать там, куда другим журналистам дорога была заказана и располагал строго конфиденциальной информацией на несколько часов раньше, чем она просачивалась в другие источники. В свою очередь Бес, а в большей степени — Ахмет, который много внимания уделял идеологии, получили отличный и высокопрофессиональный рупор в самом центре федеральной пропаганды.

Потом война закончилась, и они снова расстались без особой грусти и печали — друзьями они так и не стали, партнерство же всегда складывалось удачно, к обоюдной выгоде и интересу Теперь, похоже снова настала для него подходящая пора. Бес дал команду своим людям в Москве разыскать Алексея Артемьева и просить его о встрече Именно так — просить: Леха был теперь заметной фигурой в российской журналистике, и в интересах дела, по крайней мере, внешне следовало соблюдать пиетет.

Дмитрий Поляков

Все-таки он не ошибся, когда решил однажды, что встреча с Микаэлем Куракиным была подарком судьбы. Прошло всего два дня с того момента, когда запыхавшийся и казалось готовый немедленно вместо Полякова умереть от горя и сострадания, Микаэль возник на пороге его палаты, источая ароматы заповедных подвалов Бургундии и держась за печень, и вот уже они обедают на открытой террасе страстно любимого им « Гранд-Каскада» и не потерявший и после «гастрономического тура» отменного аппетита и вкуса к хорошим винам, Микаэль с удовольствием отрезает маленький кусочек светло — зеленого побега молодой спаржи под каким-то фантастическим соусом, и отправляя его в рот, запивает большим глотком горьковатого белого « Монтраша» 1983 года. Все это, однако, не мешает ему в своей привычной манере — довольно быстро, слегка на французский манер грассируя и «глотая» окончания слов, но при том весьма толково и складно излагать информацию, которой собственно и ждал от него Поляков и которая вряд ли заинтересовала бы лиц, проводящих официальное расследование, даже попади она к ним в руки. Впрочем подобное нельзя было даже предположить, ибо это, в основном, была информация отнюдь не сегодняшнего дня.

— Итак, никаких фон Палленов в Париже ни в первой волне эмиграции, ни во второй, ни в какой либо другой волне или вообще вне каких-либо волн, на появлялось. Хотя фамилия нашим старичкам памятная. Однако, ты я полагаю, отдаешь себе отчет, что с памятью у тех, что может что-либо помнить дела обстоят не самым лучшим образом, зато с фантазиями — у них все ого-го-го!

Таких баек понаслушался — впору садиться писать историко-эротический роман.

Но это я к слову, не сочти Бога ради, что мне было за труд. Так вот, резюмирую то, что резюмированию — интересно, можно так сказать по-русски? — поддается. Семейство фон Палленов принадлежало к Петербургской знати перед самым переворотом. Прежде всего — это были люди очень и очень богатые — в России таких всегда чтили. Так вот, там были и золотые прииски, и заводы, и банки, и ценные бумаги, и недвижимость, и как это называлось? — подожди, такое забавное словосочетание — а, вспомнил, доходные дома — вот. Ну и во-вторых, конечно — кровь. В смысле — происхождение. Сам фон Паллен, судя по «фи», которое изобразила носиком моя бабуленька, а этот носик, как ты понимаешь за девяносто с лишним лет понюхал всякого, и что-то от чего-то отличает прекрасно Так вот, по мнению бабули, сам фон Паллен, был не так чтобы очень уж родовит — средний прусский баронишко. Зато богат, но это я уже говорил Так вот, а потому что богат, то и женат вполне пристойно — на княжне Долгорукой-младшей. Там была еще и старшая, но это отдельная история, хотя может и не отдельная, а очень даже наша, как посмотреть. Но — я буду излагать по порядку, а то ты запутаешься, впрочем, ты и так запутаешься. Ну да ладно. Итак, с этими самыми фон Палленами в аккурат перед переворотом случилась беда — на их особняк совершили налет какие-то бандиты, баронессу и ее сына Степана — убили. А дочь, заметь — Ирина! — от горя помешалась, и ее отдали в монастырь Вот. Но не просто в монастырь, а в тот, где настоятельницей была ее тетушка — сестра матери — та самая княжна Долгорукая — старшая. И это собственно все, что сумели вспомнить об этих твоих фон Палленах те из наших старичков, кто на это способен. Они, помнят также, что и баронессу и ее сына Степана хоронили в Питере с ужасной помпой и при большом стечении народа, и все газеты писали об этом варварском налете Что же касается сумасшедшей девицы и ее тетки-монахини, то их следы затерялись в России, вероятнее всего — они погибли уже в первые годы вашей революции, а если и спаслись тогда, то уж Сталин точно до них добрался, так, кстати считает моя бабушка. По крайней мере, в Европе они не объявлялись и никакой информации о них нет — Да, но могила?

— Вот! Переходим теперь к самому интересному в моей истории, которая, похоже, тебя сильно утомила. Теперь ты будешь вознагражден за то, что долго и терпеливо слушал мои байки. Могила! Но потерпи пожалуйста несколько минут и прости, Бога ради, мое занудство, однако скажи сначала — ты знаешь историю русского кладбища в Сент-Женевьев? Ну, почему оно возникло именно там, это ведь обычное, можно сказать провинциальное французское кладбище, французов из окрестностей, кстати, и сейчас, там хоронят? Ну так знаешь или нет?